Женская красота — вещь практически необъяснимая. Ну как, например, обосновать, почему тебе понравилась та, а не понравилась эта? А потом, через несколько лет, глядя на фотографии, пытаешься понять, чем же именно та, вторая, тебе не угодила. А ведь рядом была еще одна, третья, ничуть не хуже. Причем это — лишь малая часть проблемы. А ведь был еще и Рубенс, который рисовал увесистых девчонок. На них теперь специально посмотреть ходят. А Валеджо или Сораяма, которые тоже девчонок рисовали, не в счет. Хотя их девчонки подевчонистей будут. И почаще на десктопах висят, нежели рубенсовские. И вот так — на каждом шагу.

Некоторые пытаются объяснить это модой. Типа, существует мода на женскую красоту. Точнее, на красоту определенного типа женщин. Вот, например, раньше идеалом считалась Рэкел Уэлч, которая бегала по первобытным каменюкам в недешевом нижнем белье, кормила динозавров и склонялась основательным телом над чистыми, как слеза, доисторическими водами, разглядывая тщательно причесанные осветленные волосы. А потом в моду вошли женщины-кошки Мишель Пфайфер и Настасья Кински, гибкие и извивающиеся, причем так, что у мужской половины зала в зобу спирало дыхание, а женская половина это дыхание приводила в норму основательным тычком под ребра. И так далее.

Что ж, примем это объяснение к сведению. А сами двинемся дальше, к следующей группе знатоков.

Здесь бытует гипотеза, что популярными считаются определенные пропорции лица. То есть, раньше, к примеру, в моде были женщины с тонкими губами и маленькими ртами. Иногда — с очень маленькими. С такими, что одна девушка надорвала себе уголок рта, когда... Хм. Запамятовал. То ли неопытный хирург ей зуб удалял, то ли еще что... Ладно, надорвала себе — и надорвала. Так ли уж важны подробности?

Зато теперь популярны женщины с крупными губами, как у Анджелины Джоли. Или еще больше. А завтра — модными станут еще какие-нибудь женщины. Скажем, с круглым подбородком. Или с тонкой шеей.

Ладно, запомним и это.

Еще одна рабочая версия, которую я не имею права сбрасывать со счетов — популярность определенного цвета волос. Скажем, один мой приятель лет десять с небольшим назад мечтал о шведке с рыжими волосами. В кино где-то видел. На резонные замечания, что шведкам более свойственны светлые тона, он говорил, что чем сложнее, тем круче. Впрочем, это не мешало ему таскаться за девушками с другим цветом волос, так как общее состояние наше в ту пору можно было охарактеризовать цитатой из «Дискотеки Авария»: «Ну дайте же мне хоть кто-нибудь...» Эх, молодость, молодость...

А после началась сплошная чехарда. Черные, белые, каштановые. А затем, в ногу с прогрессом, когда справа пропрыгала Лилу Даллас, Мультипасс, а слева пробежала Лола, так и вообще фантастические тона. Хорошо хоть, теперь это может позволить себе практически каждая женщина. Впрочем, судя по моим наблюдениям, у самой молодой части населения в моду входят волосы, обработанные зеленью бриллиантовой, в просторечии: зеленкой. Так что мир не стоит на месте.

Естественно, и эта точка зрения должна иметь право на существование. Должна, но не имеет. И иметь не будет. Как и две предыдущие. Потому что нет модных и немодных женщин, красивых и некрасивых. Да, вы все разные. Но это и замечательно! Потому что мы любим вас такими, какие вы есть. А именно: вредными, противными, гадкими, ревнивыми, не дающими нам выпить лишнюю бутылку пива и попариться в баньке за городом исключительно в мужской компании. Ну и пусть. Главное — что вы нам дороги, и ради этого мы готовы терпеть все остальное, с вами связанное.